Однажды Руру и Каре-ава пошли на реку ловить угрей. Друзья захватили с собой дубинки из твердого дерева акеаке, чтобы глушить рыбу. Они медленно шли вдоль русла реки и наконец заметили у берега глубокую заводь, где лениво плавали угри. Руру подогнал их к Каре-аве. Каре-аве перебил угрей и выбросил на берег. Друзья без труда пересчитали свою добычу, потому что в заводи оказалось всего четыре угря.
Подойдя к следующей заводи, Руру и Каре-ава увидели, что там тоже плавают четыре угря. Они немного удивились, но быстро расправились и с ними. Однако это совпадение не на шутку встревожило Каре-аву. Он признался Руру, что ему страшно, потому что эти заводи — наверняка кладовые патупаиарехе, которые нарочно держат в каждой из них по четыре угря. Опасения Каре-авы только рассмешили Руру. Но Каре-ава больше не хотел ловить рыбу, я, поспорив еще немного, друзья разделились: Каре-ава возвратился туда, где они оставили одежду, а Руру пошел дальше.
Когда Руру подошел к следующей заводи, его кольнуло дурное предчувствие, потому что, нагнувшись над прозрачной водой, он увидел у самого берега четырех белых угрей. Но страх тут же прошел. Руру схватил одного угря и побежал к Каре-аве.
— Смотри, что я поймал! — радостно кричал он.
Каре-ава очень удивился, увидав белого угря. Но когда он узнал, что в последней заводи тоже было четыре угря, ему стало совсем не по себе.
— Сейчас же отпусти угря, — в тревоге сказал он. — Это наверняка угорь патупаиарехе, иначе ты не нашел бы три заводи подряд с четырьмя угрями. Если ты рассердишь патупаиарехе, нам не миновать беды.
Руру засмеялся.
— Я собираюсь съесть этого угря, — сказал он и, несмотря на уговоры друга, разжег костер, поджарил угря и съел.
Каре-ава сидел в стороне, ему очень хотелось полакомиться жирным угрем, но он не взял в рот ни кусочка, как Руру его ни уговаривал.
Каре-ава остался у костра, а Руру снова пошел за рыбой. В первой заводи, которую он нашел, угрей не оказалось, во второй тоже. Ни в одной заводи больше не было угрей, и Руру засмеялся про себя, представив, какое лицо сделает Каре-ава, когда узнает эту новость.
В реку впадал приток, и Руру дошел до его истока, но и тут ему не попалось ни одного угря. Близился вечер, под деревьями, нависшими над водой, становилось темно. Руру понял, что поиски угрей увели его слишком далеко. Ему пришло в голову, что он доберется до Каре-авы быстрее, если пойдет напрямик через лес. Но довольно скоро идти стало трудно: на каждом шагу путь преграждали колючие кустарники и ползучие растения. Руру не слышал больше журчания ручья и, как ни вглядывался, не видел отблесков костра, разложенного Каре-авой. Руру закричал в надежде, что Каре-ава услышит его. Издалека донесся ответный крик, но, к его удивлению, кричали сзади. Руру знал, что не мог ошибиться, выбирая направление. Он крикнул еще раз и еще раз, но ответ все время слышался сзади. Руру решил вернуться, идя по своим следам, но ему это было уже не под силу. Он натыкался на деревья, на пни с неровными краями, его тело раздирали колючки.
Наконец Руру вышел на поляну, и в тот же миг его окружили белокожие существа с когтистыми лапами. Они схватили его и понесли. В деревне на вершине холма, где очутился Руру, стражи ни на минуту не спускали с него глаз, а сам он жил будто в полусне, как все пленники патупаиарехе. Белокожие лесные жители любили красивых молодых женщин. Обычно они заботились о них и не обижали. Но Руру приходилось терпеть множество мучений. Патупаиарехе растирали его ладонями и ступнями ног, отчего его тело заросло мхом и лишайником. Волосы у него выпали, он стал совсем лысым. Прошло немало времени, прежде чем Руру разрешили бродить по лесу и собирать ягоды. Патупаиарехе давали Руру угрей и птиц, но они не знали огня, а Руру не мог есть сырую рыбу и мясо.
Каре-ава всю ночь напрасно ждал друга. Утром он долго ходил по берегу реки, звал его. Он нашел трех белых угрей, которых Руру не тронул, но сам Руру исчез. Измученный Каре-ава вернулся в каингу и рассказал, что случилось: Руру, как он думал, обидел патупаиарехе, они поймали его и убили.
Жена Руру, красавица Танги-роа, была безутешна. Она расцарапала грудь острыми ракушками, потоки слез бежали по ее лицу и смешивались с кровью. Многие месяцы она оставалась верной памяти мужа, но время шло, соплеменники забыли Руру, и горе Танги-роа утихло. Каре-ава терпеливо ждал, а когда он увидел, что Танги-роа перестала скорбеть о муже, он признался, что любит ее и хочет стать ее мужем.
Хотя Каре-ава был низкого происхождения, Танги-роа охотно вышла бы замуж за такого молодого и красивого мужчину, если бы не Маринги-ранги, их вождь и тохунга, который тоже хотел на ней жениться. Старый сморщенный Маринги-ранги уже давно не брал в руки оружие, но он принадлежал к знатному роду, его все боялись, он был мудр и умел польстить молодой женщине. Танги-роа не знала, на что решиться, и все-таки она, наверное, выбрала бы более пожилого и опытного мужчину, если бы не вмешалась еще одна женщина.
Красавица Урунги была моложе Танги-роа. Она полюбила, Каре-аву и не скрывала, что хочет стать его женой. Когда Танги-роа узнала об этом, в ее душе проснулись самые низкие чувства. При одной мысли, что другая женщина может, хотя бы на время, привлечь внимание влюбленного в нее мужчины, в ней вспыхнула такая жгучая ревность, что она забыла обо всем на свете. Танги-роа тут же сказала Каре-аве, что он завладел ее сердцем и что она готова стать его женой.
Маринги-ранги пришел в ярость оттого, что его отвергли с такой быстротой. Танги-роа ранила его гордость, она нанесла ущерб его мане, и непонятная угроза, прозвучавшая в его ответных словах, взбудоражила и напугала все племя. Маринги-ранги сказал:
— В этом деле замешаны четыре человека. Танги-роа, Каре-ава, тохунга Маринги-ранги и Руру, которого похитили патупаиарехе. Танги-роа — никто. Каре-ава — никто. Где Руру — никому неизвестно. Остаются Маринги-ранги и патупаиарехе, все зависит от них.
От этих зловещих слов кровь застыла в жилах у соплеменников, они отвернулись от Каре-авы и Танги-роа, свадьбу решили отложить и посмотреть, что будет дальше.
Через несколько дней Маринги-ранги пришел на берег моря и произнес заклинание необыкновенной силы, потом лег на песок и заснул. Вскоре он проснулся и увидел, что рядом с ним сидит незнакомый человек. Тохунга долго разглядывал его и все-таки не понял, кто это. Все тело незнакомца, на котором не было никакой одежды, заросло неровными, похожими на мох волосами, а голова была голая, как валун.
Маринги-ранги задавал вопрос за вопросом, ему очень хотелось узнать, что это за человек, из какого он племени, но странный пришелец молчал. Тогда тохунга подумал, что перед ним демон или сумасшедший. Маринги-ранги вгляделся в него еще пристальнее и увидел под пучками волос коричневую кожу маори и насечки татуировки.
— Ты — человек, — сказал тохунга.
И незнакомец наконец откликнулся.
— Я Руру, — сказал он.
Тохунга улыбнулся.
— Я не удивляюсь, что вижу тебя, Руру. Ты убежал от патупаиарехе, но твое бегство удалось только благодаря моим заклятиям. Иди за мной.
Руру еще не пришел в себя. Он с трудом говорил и с трудом передвигал ноги, идя за Маринги-ранги, который вел его сначала по берегу, а потом открыл ворота и вошел с ним в каингу. При виде Руру женщины в ужасе разбегались.
— Сумасшедший! — кричали они и прятались в домах. Маринги-ранги успокаивал их.
— Не бойтесь! — говорил он. — Это не сумасшедший. Это наш старый друг Руру. Подойдите поближе, сами увидите. Позовите Танги-роа, скажите, что Руру вырвался из когтей патупаиарехе, он вернулся и хочет, чтобы она снова стала его женой.
Танги-роа выбежала из дома и в ужасе отпрянула, увидев рядом с тохунгой жалкое подобие человека с плешивой головой, с телом, заросшим мхом. Маринги-ранги подвел к ней Руру, а она закрыла лицо руками и горько заплакала.
— Вот, Танги-роа, награда за твою верность, — сказал тохунга с недоброй улыбкой. — Поздоровайся со своим дорогим мужем.
Но вскоре Маринги-ранги одумался, в его сердце пробудилась жалость к молодой женщине, которая недолгое время вызывала у него нежные чувства. Он решил, что смыл оскорбление, которое нанесла ему Танги-роа, отдав предпочтение Каре-аве. Доброта восторжествовала: Маринги-ранги попросил теплой воды, произнес заклинания и старательно вымыл Руру. Мох отпал, и прежний красивый Руру предстал перед женой.
Только его голова осталась гладкой, как валун, обкатанный водами реки, где он ловил угрей в заводях патупаиарехе, голова Руру осталась лысой, чтобы он не забывал о своем проступке.
