В давние-предавние времена жили-были старик и старуха. Жили они бедно, дом их не знал наследников и, сколько ни ходили они в Мекку, сколько ни просили аллаха, детей у них не было.
Однажды в их аул забрела цыганка. Она сказала, что скоро у старухи появится ребёнок. Будет это мальчик, только он не совсем будет похож на то, что рожают женщины.
— Ой, аллах, — сказала старуха, — в нашем доме без детей так пусто, что мы были бы рады даже собаке.
— Я не знаю, что это будет, — ответила цыганка, — но, если вам так хочется, то ваш сын может быть похож и на собаку.
Как сказала цыганка, так и сбылось. В скором времени у старухи родился ребёнок. В нём было что-то странное—лицо его казалось иногда человечьим, а иногда глядело собакой. Но даже такому ребёнку старик и старуха были рады, как самому большому дару аллаха. Они только прикрывали мальчику лицо платком и не позволяли смотреть на него — говорили, что можно сглазить. Назвали мальчика Гаджи. Сын этих стариков вырастал за день на столько, на сколько другие растут за месяц. Он стал сильным и ловким, всегда почитал родителей и не соглашался только с тем, что они не позволяли ему выходить днём из дома и смотреть в окно. Соглашаться-то он не соглашался, но запрета не нарушал.
В один из весенних месяцев Гаджи всё-таки вышел из дома и к вечеру не вернулся. Старики поначалу даже не беспокоились. Знали, что сын привык к дому и когда-нибудь да вернётся.
Прошло несколько дней и хану той стороны стражники сообщили, что у ворот дворца ночью появился какой-то человек с собачьей головой. Это был Гаджи. Хан велел увеличить число стражников, но человек с собачьей головой не испугался и снова появился перед дворцом. Пока стражники дивились на него и в страхе пятились назад, Гаджи вошёл во дворец хана и запер перед стражниками дверь. Потом он прошел внутрь дворца и очутился в комнате дочери хана Аминат. Она спала и Гаджи опустился перед ней на колени и коснулся её волос.
Девушка проснулась. В темноте ей показалось, что это собака из охотничьей своры её отца, и она погладила Гаджи по голове. Тогда произошло чудо, и Гаджи с собачьей головой превратился в прекрасного юношу, равного которому не найти во всём свете. Дочь хана сразу полюбила его.
Утром Гаджи пошёл к хану, чтобы просить отдать за него Аминат, но как только вышел из комнаты своей любимой, так в ту же минуту снова превратился в человека с собачьей головой. Хан увидел получеловека-полузверя и приказал стражникам схватить его. Но силы Гаджи хватило бы и на сотню воинов, и хан спросил: «Что тебе нужно от меня?».
Гаджи ответил. Хан, поняв, что от такого жениха не так-то просто отделаться, задумал извести его.
— Ладно, — говорит, — согласен. Но сперва я дам тебе испытание. Есть у меня в конюшне бешеный конь, которого мы кормим через окно конюшни. Он убил уже пятьдесят женихов, сватавшихся к моей дочери. Одолеешь коня, вынесешь трупы погибших, — быть Аминат твоей женой!
Гаджи пошёл в конюшню, и хан уже радовался, что отделался от человека-собаки. Глядь в окно, а бесстрашный Гаджи уже выезжает из конюшни на ставшем послушным диком коне.
— То, что ты сделал, ещё полдела, — сказал тогда хан. — Хочешь получить Аминат, обуздай и моих бешеных собак, грозящих погубить всю свору.
Гаджи пошёл на псарню, и хан думал, что вот тут ему и будет конец, но ловкий юноша отделил бешеных собак от здоровых, связал их, вывел за аул и свалил в пропасть. Хан испугался, как бы Гаджи не сбросил и его вслед за собаками, и согласился, наконец, выдать дочь за него.
Вызвали Аминат, она сказала, что согласна выйти за этого человека замуж, и тотчас же снова совершилось чудо — Гаджи потерял свой второй, звериный облик. На этот раз навсегда.
Свадьба продолжалась семь дней и семь ночей. Пришли на свадьбу и родители Гаджи, и цыганка, которая сказала, что их сын скоро будет ханом.
На свадьбе был и я, и у меня до сих пор блестят усы от ханского плова.
