Жил-был старик со старухой. Пошли они как-то в парму, в лес северный, за черникой. Собирают ягоды в набирушки, смотрят, бежит к ним какой-то зверь чудной.
— Ты кто? — спрашивает старик.
— Я собака, — говорит зверь. — Возьмите меня к себе.
— Да на кой ты нам нужна! — рукой машет старуха. — Нам вдвоём-то мудрено прокормиться, да ещё ты.
— Горемыка я несчастная! — заскулила, заплакала собака. — Весь свет обегала, никто меня к себе не берёт. Четыре лапы стерла, скоро остальные четыре сотру, а потом и помру. Ойя да ойя!
— Не то у тебя восемь лап было? — спрашивает старик.
— Восемь, как есть восемь, — отвечает собака. — Раньше все собаки восьминогими были, шибче всех зверей бегали.
— Ну а с четырьмя ногами ты нам и вовсе ни к чему, — старуха говорит.
— Головушка моя горькая, — снова заскулила та. — Последняя собака я на всём белом свете. Как изотру последние лапы, вовсе мой род прервётся. Возьмите меня, несчастную, я буду в конурке жить, дом вам сторожить.
— Старуха, а старуха, может, возьмём её к себе? — старик уговаривает.
— Хоть она и с изъяном, а жалко всё ж таки, ежели последняя собака на земле вымрет.
— Кабы она о восьми ногах была, — вздыхает старуха. — Да уж ладно, пожалеем эту уродину на четырёх ногах.
Взяли они собаку к себе. Ничего, привыкли к четвероногой. Собака дом сторожила, со стариком на охоту ходила. От неё и повёлся род четвероногих собак.
Старику со старухой надо спасибо сказать, а то бы и таких на земле не осталось.
