Жила-была под ясным весенним солнышком божья коровка Гелгелё-Дадай, одетая в блестящие красные латы. Была она такая красивая и такая яркая, что, глядя на неё, все радовались теплу и свету.
Однажды Гелгелё-Дадай, спрятавшись под листком, услыхала болтовню маленьких детей.
— Нет на свете ничего красивее Гелгелё-Дадай, — сказал мальчик. — У неё такие латы, что глаза радуются.
— И всё-таки цикада Ашит-Шит лучше, — возразила девочка. —У него такая громкая скрипочка, что уши радуются.
«Кто же это такой Ашит-Шит? — подумала божья коровка. — Вот бы нам встретиться и побыть вместе, — тут бы уж все радовались!»
И она отправилась на поиски Ашит-Шит.
Летит божья коровка над дорожкой, а навстречу ворона-разиня.
— Куда ты спешишь, Гелгелё-Дадай с красными латами?
— Ищу Ашит-Шит с громкой скрипочкой.
— Я и есть Ашит-Шит.
— Тогда сыграй, пожалуйста, на своей скрипочке.
Ворона разинула рот и сыграла: «Ка-арр!.. Ка-арр!..»
— Нет, это не скрипочка Ашит-Шит, — сказала божья коровка и полетела дальше.
Летит она над полянкой, а навстречу ёжик-острый ножик.
— Куда ты спешишь, Гелгелё-Дадай с красными латами?
— Ищу Ашит-Шит с громкой скрипочкой.
— Я и есть Ашит-Шит.
— Тогда сыграй, пожалуйста, на своей скрипочке. Ежик-острый ножик потёрся ножиками о сухую траву
и зашуршал: «Ш-шыр!.. Ш-шыр!..»
— Нет, это не скрипочка Ашит-Шит, — сказала божья коровка и полетела дальше.
Летит она над полем, видит мышонка-пострелёнка.
— Куда ты спешишь, Гелгелё-Дадай с красными латами?
— Ищу Ашит-Шит с громкой скрипочкой.
— Я и есть Ашит-Шит.
— Тогда сыграй, пожалуйста, на своей скрипочке. Мышонок-пострелёнок сжал зубы, да как запищит:
«Пи-н-и!… Пи-и-и!..»
Божья коровка не слыхала цикады и поверила, что мышонок и есть Ашит-Шиг. В самом деле, кто же поёт тоньше?
Повела Гелгеле-Дадай мышонка к себе домой, спекла для него вкусный пирожок-чуду и говорит:
— Ешь, чтобы петь получше! А потом мы с тобой покажемся детям, — пусть радуются!
Пока они пировали, пошёл дождь. Когда снова появилось солнышко, Гелгелё-Дадай сказала:
— Ты посиди тут, Ашит-Шпт, поиграй на скрипочке, а я подымусь наружу,— хороший хозяин всегда после дождя землю на крыше укатывает.
— Нет, лучше ты спеки ещё один пирожок-чуду, — говорит мышонок, — а на крышу подымусь я, мне не привыкать с землёй возиться.
Пока божья коровка пекла пирог, мышонок катал каток. Потом гула катка не стало слышно, и Гелгелё-Дадай забеспокоилась.
— Пойду, — говорит, — посмотрю, не случилось ли что с Ашит-Шитом.
Выпорхнула божья коровка на крышу и заплакала — каток покатился под горку и задавил мышку.
Так и не удалось красавице Гелгеле-Дадай показаться детям с Ашит-Шитом — самым громким из всех скрипачей.
