К тому времени, когда Майк Финк победил Дэви Крокета в состязании по стрельбе, он был уже давно знаменит. Его называли Королем Гребцов, а почему, вы скоро узнаете. Сначала мы вам расскажем про его детство.
Майк родился в маленькой деревушке Питтсбург, что стояла на восточной границе Дикого Запада, на фронтире то есть. Валить деревья он научился раньше, чем у него прорезался второй зуб, не говоря уже о стрельбе из лука. Еще двух слов он не мог сказать, а в белку на лету попадал точнехонько.
Молоко на губах у него не обсохло, а он уже завел ружье и назвал его Всех Застрелю. Однажды взрослые мужчины надумали устроить состязание по стрельбе, и маленький Майк решил к ним присоединиться. Все стали над Майком подтрунивать: иди-ка, мол, лучше домой к маме. Но Майк упирался, спорил и не хотел уходить.
— Стоит мне вскинуть ружье на плечо, –хвастал он, — и я вас всех обставлю!
Но мужчины в ответ громко гоготали. А состязание это было не какое-нибудь пустяковое. Один фермер пообещал победителям корову. Первый приз — шкура и жир, они ценились выше всего. Второй, третий, четвертый и пятый — мясо. А шестой -свинцовые пули из мишени. Он мог их потом расплавить и отлить новые.
За право стрелять по мишени каждый платил четверть доллара за выстрел.
Майк выложил один доллар с четвертью, стало быть, заплатил за пять выстрелов.
— Корова будет моя! — хвастал он. — И шкура, и жир, и мясо.
Все только усмехались. Настало время расставлять мишени. Они были вырезаны из белой бумаги и наклеены на черные доски, обожженные специально для этого на огне. Дырочка в самом центре белой бумаги, проходящая и сквозь доску, была яблоком мишени. Только очень хороший стрелок мог попасть в белое поле с шестидесяти ярдов, а уж в само яблоко — настоящий чемпион. Чемпионами на этом состязании были все. В яблочко попали многие. И не было ни одного, кто промазал бы по белому полю вокруг яблочка.
Майк стрелял последним, потому что последним платил деньги. Он вскинул на плечо Всех Застрелю, прицелился и выстрелил.
— Мазила! Даже в белое не попал! — заревели все.
— Зря глотки дерете! — огрызнулся Майк. — Я попал в самое яблочко.
И правда, проверили и увидели, что Майк попал в самое яблочко. И не просто в яблочко, а в самую его сердцевину, и корову присудили ему, точнее, шкуру и жир, потому что сочли его выстрел самым метким.
-Случайно подвезло! — ворчали некоторые,
Тогда Майк еще раз поднял Всех Застрелю и снова попал в самое сердце яблочка. На этот раз он получил четверть говяжьей туши.
— С кем поспорить на другую четверть говядины? — бросил вызов Майк, засыпая порох и забивая пулю в дуло Всех Застрелю.
— Прозакладываю охотничий рог с порохом, что тебе это не удастся, малыш! — крикнул кто-то.
Что ж, следующим выстрелом Майк заработал еще четверть говядины. К концу состязания Майк выиграл всю корову и охотничий рог с порохом и запасом пуль.
Ведя корову домой, он довольно улыбался.
-Скажите спасибо, что выручил вас! — заявил он остальным. — По крайней мере, вам не придется тащить на себе четверть туши. Я всегда стреляю до пяти. Тогда добыча сама идет за мной… И запомните: в другой раз зовите меня мистер Финк.
Вскоре после этого Майка исключили из всех состязаний, потому что никто не мог его победить. Фермеры, жертвовавшие коров в награду победителю, заявили, что пусть Майк Финк забирает шкуру и жир без единого выстрела, тогда хоть мясо останется в награду прочим стрелкам.
Но Майку стало скучно без состязаний в его родном Питтсбурге. И пришлось ему искать чего-нибудь новенького.
Майк давно приметил, что самыми могучими и сильными были гребцы на баржах и плоскодонках, что ходили вверх и вниз по Огайо и Миссисипи между Питтсбургом и Новым Орлеаном. У каждого гребца было что порассказать об опасной жизни на воде и о сражениях с индейцами и с пиратами. Чего-чего, а уж приключений на реке хватало. А только этого и надо было Майку, чтобы не зачахнуть совсем от скуки.
Вот отправился он однажды к хозяину, то есть к капитану плоскодонной баржи — или габары, как ее еще называли, -стоявшей на якоре у причала.
— Хочу наняться к вам на габару! — сказал Майк.
— Я беру только мужчин, — сказал хозяин. — Мужчин, которые умеют стрелять, драться, грести и работать багром. Толкать баржу багром вверх по реке, по такой, как наша Миссисипи, может только полуконь-полукрокодил. А ты еще жеребенок!
Майк ничего на это не возразил. Он только взял со стола капитана оловянную кружку, зачерпнул ею воды в реке и поставил на макушку спящему гребцу, который сидел на палубе, прислонившись к бочке. Потом вскинул Всех Застрелю, прицелился и выстрелил. Оловянная кружка не шелохнулась, но из двух дырочек от пуль Майка на голову спящего полились струйки холодной речной воды и разбудили его.
Он в ярости вскочил.
— Шесть месяцев я не знался с водой!- заорал он. — Ох и проучу я того, кто окунул меня!
— Еще посмотрим, кто кого проучит! — заорал в ответ Майк. — Со мной никто тягаться не может. Ку-ку! Я кого хочешь перегоню, переборю, одолею в открытой схватке и в состязании по стрельбе. Я первый герой в наших краях. Ку-ку! А ну-ка, попробуй, сразу узнаешь, какой я крепкий орешек! Если ударю, как деревом пришибет. Пройдусь разок топором по деревьям — и вот вам в лесу новая солнечная полянка. Меня хлебом не корми, дай мне подраться. Вот уже целых два дня мне не с кем было померяться силой, а мышцы мои одеревенели, как старый сундук. Ку-ка-ре-ку-у!
-А ну на берег, там места больше! — не вытерпел старый гребец.
Их встреча состоялась посреди широкой и грязной улицы. Майк сбросил с себя замшевую куртку, а гребец — красную рубаху. Потом каждый схватил друг друга за шею и стал гнуть и крутить.
— Будем драться по-благородному или свободно? — спросил Майк, имея в виду силовые приемы и грубость.
— Ясно, свободно! А то как же иначе? — отозвался гребец.
— Вот это похвально! — обрадовался Майк. — Так я люблю! Значит, будет веселье.
И он откусил у гребца кончик уха.
Потом наступил ему на ногу, сделал выпад правой в живот, вцепился обеими руками в волосы и приложил лицо врага к своему колену.
Гребец в долгу не остался: он работал ногтями, молотил кулаками. Они с Майком держали друг друга мертвой хваткой, швыряли друг друга с одной стороны улицы на другую. И наконец Майк улучил свою минутку. Одной лапищей он обвил шею противника, а другой ухватил за штаны и поднял в воздух. Донес его до реки и бросил в воду.
— Драться ты умеешь, как настоящий мужчина, — похвалил Майка хозяин. -А вот с работой как, справишься?
Майк показал, как он умеет работать веслом и багром, и отправился в свое первое плавание до Нового Орлеана.
Так он стал гребцом на габаре и носил теперь красную рубашку, коричневые брюки, прозванные ореховыми бриджами, голубую куртку и кожаную шапку с козырьком.
Из всех молодцов, живших на фронтире, гребцы были самыми сильными. А Майк вскоре доказал, что он самый сильный среди гребцов. Он выучил много песен, в которых пелось о реке, и оглушал всех своим зычным голосом. Его хозяину очень повезло: не пришлось тратиться на сирену, чтобы предупреждать другие суда, что габара идет. У Майка это получалось даже лучше, чем у любой сирены.
По ночам, когда габара пришвартовывалась к берегу, Майк любил потанцевать на твердой земле, а часто и днем он принимался плясать на гладкой палубе, пока габара легко шла сама вниз по реке. У него был зоркий глаз на индейцев и речных пиратов, когда судно приближалось к берегу. Майк научился управляться и с парусами.
А на обратном пути из Нового Орлеана вверх по реке, он постиг еще много наук Вот когда начиналась настоящая работа-работа для богатырей, работа для полуконя-полукрокодила. Долгих четыре месяца Майк и другие гребцы сражались с могучим течением реки, чтобы доставить габару назад в Питтсбург. Случалось им и садиться на весла. Но чаще они работали, длинными баграми, толкая тяжелую габару против течения. А иногда и “кустарничали”, то есть хватались за кусты и ветви деревьев, росших вдоль берега, когда габара проплывала близко, и подтягивали ее. Бывало, что приходилось вылезать на берег и тянуть судно на канатах.
Майк в любой работе был среди лучших- и на веслах, и у каната, и с багром, А вечером он любил размяться в дружеской схватке со своими ребятами или же с кем-нибудь из новых приятелей, с кем свел знакомство на берегу. И вот он уже стал первым гребцом, а потом и рулевым. Он мог провести судно через любые заверти и быстрины, обойти подводные гребни и песчаные отмели. И наконец стал сам хозяином и капитаном плоскодонной баржи-габары и воткнул в шляпу красное перо.
Но одного красного пера Майку показалось мало. Теперь, когда он встречался на реке с какой-нибудь баржей, он вызывал на бой ее хозяина. Конечно, он всегда выходил победителем и в награду забирал себе капитанское красное перышко и втыкал в свою шляпу. Вскоре с этими перьями он вообще стал походить на вождя индейцев. Тогда-то он и получил прозвище Король Гребцов.
Однажды случилось так, что во время очередного рейса вниз по реке у Майка на полдороге кончились все припасы. Баржа его была загружена нюхательным табаком, и команде не оставалось ничего иного, как жевать нюхательный табак. Но вот на берегу Майк заметил стадо жирненьких овец, и тут же ему пришло в голову, что баранина внесет приятное разнообразие в их меню.
Украсть несколько овец было легче легкого. Но Майк терпеть не мог легких дел,
— Что в них интересного? — говорил он.
Поэтому он отдал приказ причалить к берегу, вскрыл бочку с нюхательным табаком и направился прямиком к овцам. Он дал бедным животным понюхать табаку, ткнул этим табаком им прямо в нос, и, когда овечки начали чихать, кашлять и с перепугу носиться кругами, Майк послал своего человека за фермером-хозяином этих овец.
Фермер очень удивился, когда увидел, как его овцы чихают, кашляют и трут потемневшие от табака морды о траву.
-Я вынужден огорчить вас, — сказал ему сочувственно Майк. — Пять ваших овец заболели. Я наблюдал такую же картину выше по реке. Очень опасная болезнь, она называется ящур. А главное, очень заразная. Лучше вам пристрелить их, чтобы спасти все стадо.
Фермер испугался насмерть. Он готов был на все, только бы спасти стадо, однако его одолевали сомнения.
-Нет, ни за что не попасть мне прямиком в больных. А ну как заместо этого я попаду в здоровых? Нет, такое дело не одолеть никому! Разве что одному Майку Финку. Тут Майк Финк скромно и вставил:
— Майк Финк перед вами, это я!
Уговорились так: фермер дает Майку одну здоровую овцу за то, что он пристрелит пять больных. Потом их бросят в реку.
Все вышло, как уговорились, и, пожелав фермеру и его стаду всего наилучшего, Майк поплыл дальше.
Ну само собой, когда габара пошла вниз по реке и поравнялась с овцами, Майк их выловил, и в этот вечер его ребята попировали на славу.
Майк вечно искал, чем бы развлечься. Однажды они проплывали мимо другой баржи. Ее капитан лежал на палубе и крепко спал. Майк не преминул дотянуться до него веслом и пощекотать за ухом. Так началась очередная схватка, на какую Майк и напрашивался.
Однако таких шуток становилось слишком много, и в конце концов пришлось Майку столкнуться с законом. В Луисвилле, штат Кентукки, была назначена награда за его поимку. Что и говорить, в тюрьму Майку вовсе не хотелось, но в Луисвилле у него был знакомый полицейский, хороший его приятель, и Майку показалось обидным, если тот не получит награды. Поэтому Майк уговорился с ним, что добровольно позволит отвести себя в суд. Конечно, сначала он взял слово с полицейского, что тот не посадит его в тюрьму. И еще одно. Нигде Майк не чувствовал себя как дома, только на своем суденышке. Пришлось ему заручиться согласием своего друга, что в суд он поедет только на своей габаре.
День был назначен. Полицейский арестовал Майка, и Майк сел на свою баржу и поехал в суд. А устроил он это вот как: подставил под габару открытую платформу, пристегнул к ней упряжку волов, и волы потащили ее вверх в гору. Когда Майк прибыл в суд, судья тут же завел на него дело, и полицейский получил обещанную награду. А потом он заявил, что свидетелей против Майка представить не может. И судье пришлось Майка отпустить. Однако в зале суда находилось слишком много зрителей, которые не сумели оценить юмор Майка. И они стали требовать у судьи, чтобы тот все равно отправил его в тюрьму. Тогда Майк крикнул своей команде:
-За багры, ребята! Отчаливай! И они выпрыгнули один за другим в окно. А потом поднялись на борт габары, отвязали волов и, упираясь в землю баграми, скатились на колесах вниз прямо в реку. Оттуда Майк помахал Луисвиллю платочком.
С тех пор на всем фронтире никто не мог взять верх над Майком Финком.
Но вот в одно воскресное утро он потерпел поражение, и от кого — от простого быка. Габара Майка пришвартовалась к берегу, и он направился вверх по притоку в поисках места, где бы выкупаться. Не успел он сбросить одежду и окунуться, как вдруг, откуда ни возьмись, перед ним вырос здоровенный бык.
На этот раз Майку почему-то не хотелось лезть в драку. И когда бык двинулся на него, Майк отскочил в сторону. Бык попробовал было сунуться за ним в воду, но тут же вернулся на берег злее прежнего. Майк подхватил свою красную рубаху и стал натягивать на себя. Однако напрасно. Пробегая мимо, бык- раз! — и подцепил рубаху рогами. И приготовился к новому нападению. Но тут уж Майк понял, что надо куда-нибудь поскорей спрятаться, чтобы бык его не достал. Он ухватился за бычий хвост и повис на нем.
Так он и болтался туда-сюда, словно выстиранное белье на веревке в ветреную погоду. Бык носился с ним по всему выгону, пока Майк окончательно не выдохся. Заметив свисающий над головой толстый сук дерева, Майк на ходу вцепился в него и был спасен. По крайней мере, так он считал поначалу. Но когда он полез выше, угодил прямо в осиное гнездо. Уфф, хоть и высоко, а пришлось прыгать. И надо же, Майк шлепнулся точно быку на спину!
Бык взвился, словно юго-западный циклон, и прямым ходом понесся на изгородь. Добежав до нее, он остановился как вкопанный. А Майк, само собой, остановиться не мог и перелетел через изгородь. Приземлился он не где-нибудь, а именно в церковном саду, да еще в воскресенье, когда люди выходили после службы из церкви.
Потом Майк клялся и божился, что, не случись это в воскресенье утром, он непременно вернулся бы и задал жару быку. А тогда он почувствовал себя очень неловко, очутившись возле церкви одетым совсем не по-воскресному. И правда, на нем, как вы помните, была одна красная рубаха, и все. Поэтому он задал стрекача к реке, где стояла его габара, пока прихожане не успели разглядеть его хорошенько. Со всеми этими историями о драках и о работе на реке вы еще подумаете, что Майк забросил свое любимое ружье Всех Застрелю. Ничего подобного. Майк никогда с ним не расставался, даже на борту своего судна. А для практики он простреливал дырочки в оловянных кружках, которые ставил на голову своим гребцам.
И хорошо, что практиковался, потому что однажды он случайно столкнулся с шайкой пиратов, засевших в местечке, называемом Пещера-в-Скалах. Майку было известно, что берега Миссисипи кишмя кишат пиратами, но на реке его застала такая страшная буря, что его габаре волей-неволей пришлось пристать к берегу.
Пираты всегда выставляли своих дозорных, чтобы знать заранее, какая баржа с каким грузом идет вниз по реке, и поэтому появление Майка не было для них неожиданностью. Но не таков был Майк, чтобы отступить в трудную минуту. С помощью Всех Застрелю он избавил эти места от пиратов.
А все-таки с тех пор в Пещеру-в-Скалах никто не смел заходить, пока среди лодочников не появился молодой Эб Линкольн, водивший по реке баржу с ценным грузом. Да, да, тот самый Авраам Линкольн, который стал потом президентом да еще отпустил из рабства на волю всех негров.
Долго на Миссисипи и Огайо гремела слава Майка Финка — полуконя-полукрокодила, но времена меняются. Дома на берегу теперь теснились так близко один к другому, что между ними оставалось свободного пространства не больше шести-семи миль. И сама река не казалась уже границей. Цивилизация наступала, и он чувствовал себя от этого неуютно.
А потом случилось нечто такое, перед чем устоять уже было и вовсе нельзя, На реке появились баржи, которые шли вверх и вниз по реке с помощью пара — паровой машины. И нужда в полукрокодилах-полуконях отпала. При виде парохода Майк приходил в страшную ярость. А как пароход свистел! Точно хотел сказать: прочь с дороги, лодочники!
Но Майк не сдавался. Однажды на Миссисипи повстречались пароход, шедший вверх по реке, и габара Майка, плывшая вниз. Кому-то одному следовало уступить дорогу, иначе столкновения было не избежать.
Рулевой спрашивает Майка, что делать,
— Я сам поведу баржу! — кричит Майк и становится к штурвалу. — Эй, вы там, на пароходе, перед вами первый хвастун и крикун с великой Миссисипи! — орет Майк, — Герой — хвост трубой! Ку-ку-у! Дикий скакун, крокодил косоглазый. Половинка наполовинку! И еще немножко от красной кусаки черепахи. А остальное из сухих сучков и колючек. Эй вы там, разводите пары, не бегите, попробуйте на зубок, какой я крепкий орешек! Ну же, не пытайте мое терпение! У меня чешутся руки. Ку-ка-ре-ку-у!
Рулевой видит, что громадина-пароход уже вырос над самой их баржей, и снова спрашивает Майка, что же делать.
-Потопить его!- кричит Майк, бросая свирепые взгляды на пароход.
Наконец лоцман на пароходе замечает Майка и дает сигнал за сигналом, чтобы предупредить об опасности. А Майк ему отвечает своим громоподобным голосом, чтобы тот убирался, пока цел.
Потом раздается страшный удар и треск ломающегося дерева. Половина людей из команды Майка оказывается в воде, а его габара тут же идет ко дну, потому что груз на ней был слишком тяжел. Когда габара затонула, Майк крикнул своим ребятам, чтоб плыли к берегу. Выйдя из воды, он отряхнулся, а потом опустился на землю и с негодованием поглядел на реку. Да, он проиграл. Ему даже не доставило радости наблюдать, с каким трудом поднимался вверх по реке пароход с огромной дырой на боку.
Отсидевшись, Майк встал и сказал:
— Я ухожу с реки! Я всегда говорил, что уйду, если проиграю сражение. Я ухожу дальше на Запад, теперь там граница. Там меньше людей и еще не изобрели всяких паров, дыма и лязгающих машин, которые не дают человеку жить спокойно. Пора уходить!
И, вскинув Всех Застрелю на плечо, Майк ушел на Миссури, где собрались главные скупщики пушнины, ушел прямо к ним.
Там Майк и Всех Застрелю тоже быстро прославились, точно как было на Миссисипи и в Питтсбурге в те времена, когда они еще стояли на фронтире.
И до сих пор никому не удалось его перегнать, перекричать, пересилить, перепрыгнуть, перехитрить и пере… — если бы только так можно было сказать — перестрелять. Никому из живущих на том и на этом берегу великой реки с ее притоками от Питтсбурга до Нового Орлеана и снова до Сент-Луи и дальше на Запад. Ку-ку!
